Святой мученик Иакинф

Святой мученик Иакинф, родом из Кесарии Каппадокийской, вырос в христианской семье. Римский император Траян (98–117) поставил его своим кубикуларием (постельничьим).

Однажды во время языческого празднества император Траян пировал в капище со своими приближенными, насыщаясь идоложертвенной пищей, а юноша Иакинф, оставшись во дворце, заперся в небольшой комнате и усердно молился Господу Иисусу Христу. Слова молитвы услышал один из слуг. Он донес императору, что Иакинф, нарушая царский приказ, не чтит римских божеств, но тайно мо...

Святой мученик Иакинф, родом из Кесарии Каппадокийской, вырос в христианской семье. Римский император Траян (98–117) поставил его своим кубикуларием (постельничьим).

Однажды во время языческого празднества император Траян пировал в капище со своими приближенными, насыщаясь идоложертвенной пищей, а юноша Иакинф, оставшись во дворце, заперся в небольшой комнате и усердно молился Господу Иисусу Христу. Слова молитвы услышал один из слуг. Он донес императору, что Иакинф, нарушая царский приказ, не чтит римских божеств, но тайно молится Христу.

Иакинфа немедленно схватили и привели к Траяну. Император предложил ему вкусить идоложертвенного мяса, но святой мужественно отказался и объявил себя христианином. По приказу Траяна, святого мученика после жестоких истязаний заключили в темницу, томили голодом и жаждой, чтобы заставить съесть идольскую пищу. На 38-й день один из стражей, принесший идоложертвенное мясо, увидел рядом с мучеником Ангелов, облекавших его в светлую одежду и возлагавших на голову его венец.

Мучители решили продолжить суд над святым, но нашли его в темнице умершим. Двадцатилетний Иакинф скончался в 108 году в городе Риме. Мощи святого впоследствии перенесли в Кесарию.

Подробнее...

Святые мученики Мокий и Марк

Святые мученики Мокий и Марк были схвачены как христиане и предстали на суд правителя Максимиана. Они отказались принести жертву идолам, за что были преданы смерти через усекновение мечом (IV в.).

Святые мученики Мокий и Марк были схвачены как христиане и предстали на суд правителя Максимиана. Они отказались принести жертву идолам, за что были преданы смерти через усекновение мечом (IV в.).

Подробнее...

Священномученик Антоний (Быстров), архиепископ Архангельский

Священномученик Антоний родился 11 октября 1858 года в Нюбском погосте Сольвычегодского уезда Вологодской губернии в семье священника Николаевской церкви Михаила Ивановича Быстрова и его супруги Марии и в крещении был наречен Николаем. Его благочестивые родители имели обычай принимать странников, путешествующих по монастырям. Один из таких странников, рассказывая родителям о жизни монахов, в конце беседы внимательно посмотрел на мальчика и сказал: «Он будет у вас архиереем». Те не придали значения его словам, но мальчику они глубоко запали в душу...

Священномученик Антоний родился 11 октября 1858 года в Нюбском погосте Сольвычегодского уезда Вологодской губернии в семье священника Николаевской церкви Михаила Ивановича Быстрова и его супруги Марии и в крещении был наречен Николаем. Его благочестивые родители имели обычай принимать странников, путешествующих по монастырям. Один из таких странников, рассказывая родителям о жизни монахов, в конце беседы внимательно посмотрел на мальчика и сказал: «Он будет у вас архиереем». Те не придали значения его словам, но мальчику они глубоко запали в душу. И с этого времени Николай стал думать о монашестве, а когда поступил в семинарию, то еще более утвердился в этих мыслях; изучая историю Церкви, он выбрал себе и будущее монашеское имя – в честь преподобного Антония Великого.

В 1879 году Николай окончил Вологодскую духовную семинарию и 11 сентября того же года был назначен псаломщиком в Сретенскую и Предтеченскую церкви города Вологды. Он не оставил мысли о принятии иночества, но родители хотели видеть его женатым священником, и, послушный родительской воле, он женился на девице Софии, дочери священника Иоанна Гиммельбродского, служившего в Степуринской Христорождественской церкви в Грязовецком уезде. Отец Иоанн прослужил в священном сане более пятидесяти лет и 16 января 1882 года был уволен по старости за штат, а на его место был определен Николай Быстров. 12 февраля Николай был рукоположен во диакона, а 21 февраля – во священника и назначен законоучителем Степуринской земской школы. В этом же году у них с супругой родилась дочь Мария, а через год супруга скончалась, и мысли священника снова вернулись к тому, о чем свидетельствовал через странника Промысл Божий. Впоследствии заботу о воспитании девочки взяла на себя ее тетя. В 1900 году Мария окончила Вологодскую гимназию, в 1904 году вышла замуж, а когда в 1920 году муж скончался, переехала жить к отцу.

Отец Николай с первого же года своего священнического служения показал себя энергичным и ревностным пастырем и усердным тружеником на поприще народного просвещения. 25 ноября 1883 года духовенство избрало его депутатом на училищные съезды, которым он и состоял в течение двух лет. Он был покровителем учащихся и щедрым жертвователем на нужды бедных воспитанников семинарии.

23 октября 1884 года отец Николай был назначен исполняющим должность благочинного, 22 апреля 1885 года он был утвержден в этой должности. Сначала в храме, где он служил, а вскоре по его примеру и в других храмах благочиния стали проводиться внебогослужебные беседы, дело по тому времени довольно новое. Отец Николай писал о беседах, что они посещаются «с большою охотою и народ для этого собирается в значительном количестве даже в летнее рабочее время».

7 февраля 1888 года в Заоникиевской Богородице-Владимирской мужской пустыни отец Николай был пострижен в монашество с именем Антоний и 18 февраля того же года назначен управляющим Кадниковским Григориево-Пельшемским Лопотовым монастырем. 24 ноября 1889 года «ввиду безупречности иноческой жизни и распорядительности» в деле управления монастырем он был утвержден в должности настоятеля.

19 декабря 1890 года иеромонах Антоний был назначен управляющим Корнилиево-Комельским монастырем, а 12 октября 1891 года – настоятелем монастыря; 22 октября он был возведен в сан игумена. Все это время он оставался деятельным участником Миссионерского общества и Попечительства о бедных студентах Вологодской духовной семинарии, на нужды последнего он жертвовал тогда едва ли не больше всех других жертвователей.

21 января 1893 года игумен Антоний был назначен директором Грязовецкого тюремного комитета и попечителем Ельниковского Борисо-Глебского земского училища, 18 сентября 1896 года – членом Грязовецкого отделения Вологодского епархиального училищного совета; в 1897 году он был награжден наперсным крестом.

Летом 1897 года братия Корнилиево-Комельского монастыря отмечала 400летие основания обители. Всенощное бдение возглавил игумен Антоний. Утром 10 июня в монастырь прибыли крестные ходы из Павло-Обнорского монастыря и соседних приходов. Литургию совершал епископ Вологодский Алексий (Соболев) в сослужении сонма прибывших на торжества священнослужителей. Богослужение закончилось около двух часов дня, после чего епископ в сопровождении игумена Антония и вологодского губернатора направился к расставленным под открытым небом столам для бедных и нищих, за которыми расположилось 570 человек – живое напоминание о днях преподобного Корнилия, который проявлял особую заботу о людях бедных и неимущих.

«При взгляде на это трапезование во имя святого угодника, – пишет один из участников событий, – забывалась четырехвековая грань времени и восставала в сознании священная простота и доброта древности. Во исполнение заповеди блаженного основателя обители, кроме трапезы, бедным была роздана от монастыря посильная денежная милостыня, а также отправлено материальное подаяние находящимся в грязовецкой земской больнице и тюремном замке. В память 400-летия обители принято на полное содержание монастыря до пяти лиц мужского пола из заштатного и сиротствующего бедного духовенства и розданы во множестве народу жития угодника и «Троицкие листки».

В ознаменование юбилея городская Дума Грязовца постановила не открывать торговые помещения в дни памяти преподобного Корнилия – 19 мая и 10 июня, а на стене торговых рядов, планируемых быть построенными в ближайшее время, поместить икону преподобного.

20 февраля 1904 года было удовлетворено прошение об освобождении по состоянию здоровья от должности настоятеля Вологодского Свято-Духова монастыря, благочинного монастырей вологодских, грязовецких и тотемских архимандрита Алексия; исполняющим обязанности настоятеля был назначен игумен Антоний. 14 мая 1906 года он был возведен в сан архимандрита. 30 марта 1907 года настоятель Свято-Духова монастыря архимандрит Алексий согласно своему прошению был уволен за штат, и на его место назначен архимандрит Антоний. Придавая большое значение полученным в духовных учебных заведениях знаниям, он стал оказывать еще большую помощь бедным воспитанникам Вологодской духовной семинарии и Вологодского женского епархиального училища.

Во время революции и беспорядков 1905 года архимандрит Антоний активно разъяснял обществу существо происходивших событий и в 1908 году «за особо ревностные труды по умиротворению населения и упрочению законного порядка» был награжден орденом Святой Анны 2-й степени.

С 1907 года избранный членом Государственного Совета епископ Вологодский и Тотемский Никон (Рождественский) стал все чаще выезжать из Вологды в Санкт-Петербург на заседания Совета, и возникла насущная необходимость в еще одном викарном епископе. 17 декабря 1909 года было учреждено Вельское викариатство с назначением на него архимандрита Антония; жить он должен был в Вологде, оставаясь настоятелем Свято-Духова монастыря. Готовясь к хиротонии во епископа и вглядываясь в пройденный путь, архимандрит Антоний охарактеризовал его как путь в основном весьма скорбный и тесный.

15 января 1910 года в Санкт-Петербурге в зале заседаний Святейшего Синода в присутствии обер-прокурора и членов Синода состоялось наречение архимандрита Антония во епископа Вельского, второго викария Вологодской епархии, а через день, 17 января, – хиротония во епископа.

Современники в свое время отмечали большие заслуги епископа Антония в приведении в порядок Свято-Духова монастыря. Храмы обители при нем были украшены снаружи и внутри; благоговейный молитвенник и знаток церковного Устава, владыка истово служил и явился опытным руководителем монашества. Приходя в обитель, богомольцы невольно утешались молитвенным настроем иноков-священнослужителей, стройным пением с канонархом и тем общим образцовым порядком, который был виден во всем укладе монастырской жизни.

Став епископом, владыка Антоний остался таким же щедрым благотворителем как на нужды учащихся, так теперь и на приобретение новых священнических облачений для бедных приходов, которые не могли сами их приобрести по скудости средств. В 1911 году епископ Антоний пожертвовал Корнилиево-Комельскому монастырю серебряную раку для установления ее над находящимися под спудом мощами преподобного Корнилия Комельского.

В 1911 году тяжело заболел епископ Вологодский Никон, и Святейший Синод возложил исполнение обязанностей по управлению Вологодской епархией на владыку Антония. В 1912 году епископ Никон был уволен от управления Вологодской епархией, и на его место был назначен епископ Александр (Трапицын), прибывший в Вологду 12 июля. Во время исполнения обязанностей по управлению епархией епископу Антонию приходилось часто служить и как администратору участвовать во многих официальных мероприятиях, что привело к расстройству его физического здоровья, и теперь, когда во главе епархии был правящий архиерей, он уехал на два месяца в отпуск.

В поздравительном письме к 50-летию священнической службы протоиерея вологодского кафедрального собора, извиняясь, что не поздравил юбиляра лично, епископ Антоний писал: «Нынешнее лето, с праздниками, юбилеями, высокими гостями, изломало меня, и я расплачиваюсь за все это в настоящее время всякого рода болезнями».

В 1913 году епископом Антонием был освящен новый Преображенский собор в городе Вельске, что стало знаменательным событием для всех его жителей. Старый собор, построенный в 1742 году, давно не удовлетворял нуждам города, так как был малопоместителен, низок, в нем было недостаточно света и он плохо проветривался; однако средств, чтобы построить новый собор, не хватало, и потому его строительство затянулось надолго. Он был заложен еще в 1898 году, но в 1901, 1908 и 1909 годах строительство полностью останавливалось из-за отсутствия средств, хотя многие прихожане жертвовали на постройку небольшими суммами и безвозмездно участвовали в строительстве лично, копая рвы под фундамент и поднося камень.

«Если открытие новых учебных заведений признается праздником науки, если построение заводов, фабрик, учреждение больниц и санаториев для страждущего человечества справедливо считается торжеством промышленности, благотворительности и есть общий их праздник, – писал очевидец событий, – то не с большей ли справедливостью можно назвать построение нового храма и его освящение общим праздником людей верующих. Такое именно духовное торжество пережили прихожане города Вельска и его окрестностей и соседних селений, когда был освящен новоустроенный соборный храм и его приделы. Торжественность этого праздника усугублялась еще тем, что в нем принимали участие три епископа – явление редкое не только для такого малого, далеко отстоящего от железной дороги уездного городка, как Вельск, но и для многих губернских городов».

Возглавлял богослужение епископ Антоний, для которого в этом освящении сбылась и давняя его мечта – совершить богослужение в Вельске: в то время было не принято, чтобы викарии служили в главном городе викариатства, название которого было в их титуле, и на деле получалось, что они и посещали его очень редко.

«Утро 1 июня встретило в городе Вельске умилительную, трудно забываемую картину, – писал очевидец. – Площадь перед храмами и особенно обширный церковный погост были усеяны пришедшими паломниками, расположившимися в живописных группах по его зеленой луговине. У всех на лицах можно было читать одно желание помолиться, отрешиться хотя на несколько минут от жизни трудовой, тяжелой. Здесь чувствовалась как бы осязательно горячая вера, чувствовалась та близость, родство духовное, какие и должны существовать между чадами Церкви Христовой.

Особенно памятна та минута, когда началось обношение святых мощей вокруг храма: многие из участвовавших в крестном ходе богомольцев, увидев архиерея, поднявшего и на своей голове понесшего святые мощи при торжественном пении священных песен церковных, упали со слезами на колени, осеняя себя крестным знамением. Это поистине была минута незабвенная, величественная, святая».

Молитвой, усердной благотворительностью, попечением о раненых в госпиталях ответил епископ Антоний на события Первой мировой войны, закончившиеся для России революцией и гонениями на Русскую Православную Церковь.

В феврале 1922 года Патриарх Тихон назначил епископа Антония на Архангельскую кафедру, где для него вскоре начались нелегкие испытания. Архангельский отдел ГПУ завербовал в качестве секретных осведомителей двух священников, которые стали давать сведения об отношении епископа Антония и местного духовенства к созданной властями «Живой церкви».

5 апреля 1922 года один из сотрудников этого отдела пришел на квартиру епископа. Войдя в прихожую, он столкнулся с келейником, который не пропустил его в комнату, где был епископ, а прошел в нее сам, после чего оттуда вышли священник и три крестьянина, которые стали внимательно наблюдать за действиями непрошеного гостя. Сотрудник ГПУ прошел на кухню, но здесь на него налетела кухарка и стала ему выговаривать, что его неизвестно кто носит. «Спокоя людям не даете», – строго заключила она. Живший в квартире епископа священник, улыбнувшись на слова кухарки, потребовал от пришедшего показать документы; растерявшийся сотрудник ГПУ показал удостоверение и удалился.

19 мая власти в Москве арестовали Патриарха Тихона и приступили к осуществлению мероприятий по расколу Церкви через созданное ГПУ обновленческое ВЦУ. Патриарх временно передал свои полномочия митрополиту Ярославскому Агафангелу (Преображенскому). Но митрополит Агафангел не склонен был поддерживать обновленцев, и ГПУ распорядилось заключить его под домашний арест, никуда не выпуская из Ярославля, и он вынужден был обратиться к Русской Церкви с посланием, благословляя епископов при создавшейся ситуации управляться в своих епархиях самостоятельно в пределах, определенных церковными канонами.

Летом 1922 года в Архангельск прибыл сосланный сюда епископ Верейский, викарий Московской епархии Иларион (Троицкий), с которым у епископа Антония завязались теплые дружеские отношения; духовные дочери епископа Антония Ольга и Елизавета Поваровы начали помогать владыке Илариону, что стало для него особенно существенно, когда он оказался на Соловках.

14 июля 1922 года епископ Антоний созвал на своей квартире совещание архангелогородского духовенства для обсуждения вопроса, связанного с посланием митрополита Агафангела. Зачитав послание, епископ Антоний спросил мнения присутствовавших, но все промолчали. Владыка на это заметил, что вызвал их не для молчания, а для откровенной беседы. Тогда один из священников предложил, чтобы духовенство зачитало послание митрополита Агафангела в храмах, таким образом ознакомив с ним верующих. Епископ Антоний спросил об этом мнения остальных священников, но все опять промолчали. Видя их малодушную нерешительность, епископ принял решение – ознакомить с посланием митрополита Агафангела духовенство епархии, чтобы оно само затем знакомило с ним верующих частным порядком. Относительно обновленцев собрание приняло решение: никаких активных действий против них пока не предпринимать.

«В дальнейшем дело будет поставлено на обсуждение по коллективам, – писал об этом совещании в своем донесении ГПУ присутствовавший на нем агент по кличке 999-й, – и с этими постановлениями будет созвано новое собрание для обсуждения этого вопроса. Широкая публика относится пока инертно к новому движению ввиду его неизвестности и неопределенности. Мое личное мнение – не худо бы сделать доклад с целью выяснить перед широкой публикой цель и средства в этом движении с допущением «свободного» обмена мнений по этому вопросу с присутствием Антония и остального духовенства».

Епископ Антоний держался во время публичных собраний с крайней осторожностью, но не скрывал своей церковной позиции от священников, беседуя с ними лично, и у сотрудников ГПУ сформировалось вполне определенное мнение, что навряд ли возможно втянуть епископа в создаваемое ими обновленческое движение ввиду крайне отрицательного его отношения к обновленцам. Попытка создать какую-либо авторитетную обновленческую группу в Архангельске, опираясь на местные силы, таким образом, не увенчалась успехом, здесь нашлось только два-три кандидата, готовых к официальному ее оформлению. Но и они не могли действовать до тех пор, пока епископ Антоний находился на кафедре, так как при попытке создания раскола немедленно были бы им запрещены в священнослужении. Поэтому, по мнению властей, было необходимо прислать делегатов от ВЦУ из Москвы для их встречи с епископом. В зависимости от результатов встречи епископ Антоний будет или оставлен на свободе, или арестован.

Приняв этот план к действию, начальник секретной части при Архангельском ГПУ распорядился собрать сведения о епископе Антонии для последующего его ареста.

10 августа 1922 года епископ Антоний обратился к духовенству епархии, призывая усилить проповедническую деятельность. 23 августа на квартире епископа Антония состоялось собрание архангелогородского духовенства, чтобы выработать отношение к обновленцам. Только два священника заявили, что признают обновленцев. Епископ стал им решительно возражать, приводя каноны и доказывая незаконность действий обновленцев. Собрание, однако, не приняло определенного решения. Присутствовавший на собрании осведомитель сделал из происходящего на нем соответствующий вывод и сообщил в ГПУ, что епископ Антоний имеет каналы связи с Москвой, так как хорошо осведомлен о происходящем в церковной жизни в столице.

В связи с этим сообщением начальник 1-го секретного отделения секретно-оперативной части 25 августа распорядился: «за Антонием установить наблюдение, постараться через агентуру выкрасть всю переписку и вообще повести разработку усиленным темпом».

Епископ Антоний действительно следил за церковными событиями, в особенности связанными с Вологдой, где прошла большая часть его жизни. В марте 1921 года на Вологодскую кафедру был назначен епископ Александр (Надеждин), который, когда ГПУ активно принялось создавать обновленческое движение, стал проявлять признаки малодушия.

Сообщала о церковных событиях в Вологде дочь епископа Антония, Мария, и из ее писем и его собственных наблюдений, основанных на других источниках, составилось нечто подобное летописи: «Преосвященный Александр взял двухмесячный отпуск от митрополита Агафангела. Он сказал, что надо жить в мире с прогрессистами, так как не хочется ехать в Мезень. Народ говорит: лучше закроем церкви, чем иметь ставленников прогрессистов. Епископу предложили доклад, что все прогрессисты входят в епархиальный совет, епископ доволен, что у него будет вспомогательный орган, но желает, чтобы в совете было и другое духовенство. <... >

Епархиальное управление будто бы утвердили ГПУ, Губисполком и в Москве. Преосвященный избрал этот путь, чтобы не было чего хуже. Преосвященный после собрания духовенства ушел в ЧК, о чем говорил, неизвестно.

Благочинный не признает новое церковное управление и отказался от благочиния. Призывали иереев в управление и просили «по-товарищески» признавать их, на что те отвечали отказом, а также что и общины не признают их, спрашивали – думают ли выписать епископа Антония и получили ответ – думают. Священник С.В. говорит, что своего епископа мы обеспечим. («Ужели ты, папочка, присоединишься к ним, так недолго жить и ломать себя, прокормимся потихоньку, добрые люди не оставят. Не унижай себя», – писала ему дочь Мария).

Были собрания, есть интересное. Говорил Смирнов, причем сказали, что для скорейшего проведения программы пришлось войти в сношения с советской властью. Старое духовенство – это старые контрреволюционеры. Поднялся шум, ругань, крики, кричали: куда девали Тихона, где Караулов , довольно мы всех слушали. Могли его стащить и поколотить, но выступил епископ Александр, застучал жезлом, сказал, что он хозяин, не позволит безобразничать, что это недостойно христианина, что нужно, говорите, мы вам ответим на следующем собрании, так как сегодня не подготовлены. Преосвященному сказали: ты прогрессист и тебя не надо. Загасили электричество, и преосвященный и прогрессисты удрали боковой дверью под собором. В соборе были вооруженные люди, и они были начеку. У Спасителя владыка Александр служил прощальную литургию, ни слова не сказал. Поминал Высшее церковное управление, также Патриарха, протодиакон, как епископ, второй диакон – Патриарха. Власти в Вологде за «Живую церковь». В Вологде кое-где поминают церковное управление, а больше по-старому. Монашки отказались петь при службе Александра. В Вологду приехал новый епископ Корнилий. 1/14 октября, 22 октября служили молебен Александр Олонецкий и Корнилий Вологодский, литургия с 9 до 2 часов. Корнилий говорил две проповеди, одну перед молебном, о любви; говорил, что сердце его наполнено любовью к его дорогой пастве, что так много святых в Вологде, что Жития святых Вологодских были его настольной книгой, и верит, что молитвы преподобных привели его к его дорогой пастве, просит уделить место ему в сердцах паствы. Пастырей просит жить в мире. Только и слышно в проповеди – моя паства и о любви к ней.

Вот очередное делает заявление, что вчера мы после всенощной были у епископа, спросили его, кто он, преосвященный Корнилий или простой гражданин; он ответил, что если бы был простой гражданин, то звали бы его Константином, а его зовут Корнилием... Сказал, что сана не снимал, что от «Живой церкви» из Москвы приезжал священник и заявил, что если хочешь остаться епископом, то должен снять монашество, на что думал согласиться, но когда был у Антонина, то решил монашества не снимать. Епископа Корнилия зовут: гражданин Попов; он будто бы уже чувствует себя непрочно в Вологде, мучают вопросами, монах или гражданин.

На прощании в соборе Александр Вологодский сказал слово краткое: «жил полтора года волею Божиею, виноват, что не дал того, что должен был дать. Прошу простить, не знаю, как пойдет моя ладья».

Было собрание «Живой церкви» с представлениями общин и духовенства. Епископ Корнилий говорил, что ехал в Вологду с радостью, но первые же шаги были омрачены, и он хочет сказать, что и кто он. «В семинарии привык слушаться и подчиняться воле начальства, говорил проповеди, пел, читал, был помощником в деревне, родители женили на девушке не духовного звания, уехал в Пермь, через год и два месяца овдовел, был миссионером в Ярославле, посвятили в монахи и не спрашивали, будешь ли пребывать в монашестве и слушать волю настоятеля, стал епископом Рыбинским, потом Сумским. Приехал из Москвы со съезда «Живой церкви» представитель в Харьков, заявил об увольнении архиепископа Харьковского и викариев, мне уполномоченный заявил, что если сниму монашество, то останусь епископом, иначе буду уволен, что все епископы-монахи увольняются, и я решил, что чисто монашеских обетов не давал, но, когда приехал в Москву, узнал, что течение «Живой церкви» приняло иной оборот, что до Собора все епископы остаются в монашеском чине. Мог бы остаться в Харькове, но не могу позволить себе остаться там, где епископы насильно уволены. Здесь кафедра свободна, и я не позволю изменить ни Евангелию, ни догматам. Но что-то здесь с моим приездом случилось, и я любовно хочу побеседовать с вами, мои дорогие; где ссоры и волнения, там силы нечистые, кто желает поговорить, пусть выйдет».

Беседа была в Крестовой церкви. Выходит отец Андрей Воскресенский, говорит, что больной, пришел сюда выяснить настоящее положение, которое создалось вокруг нас. «Я не реакционер, а скорее прогрессист, страдаю давно за многое, что у нас творится. Мне это, как старому служаке, виднее, с какого же времени нам стало тяжело, невыносимо. Со времени появления Высшего церковного управления. Как это случилось, ничего определенного не знаем. Нам сказали: Патриарх передал власть, но документов не показали, и в последнее время приходится часто слышать, что власть взята революционным путем. Естественно, у нас западает сомнение, что это такое. Владыка Александр успокаивал нас, говорил, что ему трудно одному управлять, что нужны помощники. Встает вопрос: канонична ли наша власть? Патриарх передал дела, но не власть определенным лицам. Я считаю власть неканоничной». Все благодарят отца Андрея, настроение возбужденное. Встает Корнилий, взволнованный. Ему кричат: «Дайте сказать еще кому-нибудь, если после каждого будете выступать, то надоест всех вас слушать». Просит успокоиться, говорит, что власть канонична. Патриарх правил с двенадцатью членами, а не один, была и канцелярия. Он передал власть Антонину и Леониду, значит, власть есть. «А где, – кричат, – воззвание митрополита Агафангела, его скрыли, почему не передана власть Агафангелу, захватчики?» Корнилий успокаивает: «Самые темпераментные могут уйти, вы в церкви. Мы не позволяем никаких новшеств. В Храме Христа Спасителя в Москве все по-старому и здесь в храмах тоже. Не будем обострять отношений, объяснимся и договоримся». Резко отвечал отцу Андрею, хотя тот был очень корректен. Начали кричать: довольно, не желаем слушать, долой. Тяжело было смотреть на него в мантии и в глупом положении. Он растерялся. Сахаров подсказал закрыть собрание, закричали: «Сахаров закрыл, желаем говорить еще, боитесь за себя». Выступил лишь преосвященный Александр, который сидел все время у алтаря. Сказал, что хочет попрощаться, что считает каноничным ВЦУ и что он против объяснения отца Андрея, что Патриарх передал только дела. Ему крикнули: прогрессист, но держались корректно и три голоса пропели «Ис полла...».

18/31 октября. Всенощную на Лукин день у Спаса служил один Корнилий. Иподиаконы отказались с ним служить. На обеде у Спаса Корнилий клятвенно обещал новшеств до Собора не вводить. Корнилий подошел к иподиаконам и спросил, почему с ним не служат, ответили: потому что сняли монашество, он повернулся и ушел захохотав...»

ГПУ установило за епископом Антонием наружное наблюдение, но оно не дало результатов, и 24 ноября 1922 года было принято решение произвести в квартире епископа обыск и в зависимости от результатов арестовать его. Обыск был произведен в тот же день; 27 ноября епископ Антоний был допрошен. Сотрудников ГПУ в первую очередь интересовало отношение епископа к обновленцам, на что он ответил, что до Собора ничего не может сказать, да и архангельским духовенством «было постановлено отложить до созыва Собора всякую ломку управления епархии».

Во время обыска в квартире епископа Антония была обнаружена небольшая рукопись, в которой повествовалось о церковных событиях в Вологде. Епископ объяснил, что писал он сам, а материал получал частью от дочери, а частью от приезжающих из Вологды людей, но на вопрос, от кого именно, не стал отвечать, сказав только, что за «сорок-пятьдесят лет и знакомых мне, а тем более знающих меня очень много».

29 ноября 1922 года сотрудники ГПУ приняли окончательное решение относительно епископа, так охарактеризовав его деятельность: «По прибытии в Архангельск Антония было установлено, что последний скоро завоевал симпатии широких масс верующих и что на его имя поступают солидные суммы как от коллективов верующих, так и от отдельных лиц, а равно и переводятся им самим на имя Патриарха Тихона.

К образовавшемуся в центре Высшему церковному управлению на смену бывшего Патриарха, по сведениям осведомителей, Антоний относится совершенно отрицательно и даже враждебно, а благодаря установленной им строжайшей дисциплине над подчиненным духовенством его пребывание управителем епархии задерживает рост обновленческого движения...»

На основании этого заключения Архангельское ГПУ постановило выслать епископа Антония «в административном порядке из пределов Архангельской губернии, как пограничной, в Марийскую область в город Краснококшайск сроком на три года под наблюдение Областного отдела ГПУ, без права возвращения в Архангельскую губернию». Его выслали в Нарымский край, где он прожил все время ссылки.

Из ссылки епископ писал хорошо знавшим его прихожанам, в частности Ольге и Екатерине Поваровым:

«Глубокоуважаемая Екатерина Ивановна!

Поздравляю Вас с днем Ангела, а вашу матушку – с родной именинницей и желаю вам всех благ земных и небесных. С благодарностью вспоминаю вас и ваши заботы о моем недостоинстве. Благодарю за газеты 23-го года. Они шли не торопясь, только 9 месяцев, и пришли с самыми свежими известиями, и вся посылка пришла без вложений и приложений, а где они испарились, кому пригодились, узнать не могу. Но газеты оказались целы. Тут были и ваши вложения, спасибо за них, хотя ни вы, ни я не попользовались ими. Жизнь моя обычная, и ее знаете от моей опекунши – секретаря, ничего в ней особенного нет, кроме болезней, сознания беспомощности своего существования и иногда уныния или забывчивости. Будем ждать лучшего. Как вы живете? Времени уж много прошло, более полутора лет, можно начать и забывать меня, да, думаю, многие и забыли. И был я краткое время, и работа моя протекала в тиши, скромно, в надлежащих условиях, как лица ответственного. Конечно, не должны забывать хотя бы изъятия ценностей и помощи голодающим, за что я был и на красной доске. Sic transit Gloria mundi. Будем возлагать надежду на помощь Божию, а прочее приложится.

13 февраля 1925 года.

Добрейшая и глубокочтимая

Екатерина Ивановна!

Сердечно приветствую Вас и Вашу маму Ольгу Павловну и желаю Вам в новом году всего лучшего, спокойного, здоровья, благополучия и пр. и пр. Приношу глубокую благодарность за внимание ко мне, глубокое расположение и помощь.

Спасибо Вам за поздравления с днем Ангела и за все ценные приношения. Мне совестно за них. Сами вы живете в тесных условиях и так много делаете для других, будучи крепки в вере и совершенны в любви, исполняя слова апостола 2 Коринфянам 9, 7, 8. С интересом и благодарностью прочитал я письмо Ваше. Так ясно и определенно, подробно. Отчасти и поворчал на Вас. Зачем метать бисер... и навлекать на себя невзгоды. Пользы при известных усилиях не будет. Живые ведут свою линию, и мертвым с ними не по пути. Все переживется. Годы идут вперед, приближают к вечности.

17 апреля 1925 года.

Добрейшая Екатерина Ивановна!

Воистину воскресе Господь. Пишу это письмо в Великую Пятницу после часов, так что для нас еще не наступил радостный день Светлого Воскресения, а когда придет оно к вам, близко будет ко дню Преполовения Пятидесятницы. Так велико расстояние между нами, дай Бог, чтобы близки были всегда друг к другу душами. Спасибо за все пожелания. Как бы мне хотелось молиться со всеми вами, но не судил Господь. Первую Пасху правил в деревне, в дороге, две последние – здесь. Последние ли? Что-то скажет нам московское событие, и не поведет ли к чему и для здешних стран широкая грузинская амнистия. А сколько гостить на чужбине и не знают, за что и зачем они приехали. Только вера в Бога подкрепляет всех, а у неверующих вызывает озлобление. Да, время идет своим чередом, но и годы уходят, болезни не проходят, глухота, слепота усиливаются, да в 70 лет трудно и ждать хорошего. Память почти совсем оставляет, и не знаешь, о чем молиться, чтобы Господь не отнял все за раз. Весна и здесь хороша, а третьего года была как на юге. Становится как-то не легче, а тяжелее на душе. Как все пойдет, и к чему придем. Пророчеству публики не верю. Три года одно и то же. То же и здесь и весну, и лето. Одинаково все и везде настроенье. Архангельцы побаловались. Имели четырех-трех за раз епископов, а теперь и заскучали, чужих решили призывать. Это у нас не принято, не в порядке и неканонично, надо было постараться своего достать или уже попоститься, раз временно овдовели, и помолиться, да прекратит Господь эту напасть. Радуюсь за владыку Иннокентия. И больной, и слабый, и хороший, добрый человек. Нужно бы поберечь его и пока избавить от приглашений. Печора просит себе архипастыря, но не пойдет он туда.

Как же Вы довели себя, что ходите в легкой одежде, простудитесь, захвораете, кто же будет ходить за вами с мамой? Берегите себя. Прежде позаботьтесь о своем скромном житии, а потом и обо мне, а то у вас наоборот. И Господь велит заботиться и о себе, о том же говорит и 6-я заповедь Закона...»

По окончании срока ссылки в начале 1926 года епископ Антоний вернулся к исполнению архипастырских обязанностей в Архангельск. В том же году на Архангельскую кафедру был направлен рукоположенный обновленцами во епископа пермский священник Михаил Трубин, человек циничный и беспринципный. Будучи священником, он вступил в 1917 году в Красную армию и стал членом ВКП(б), за что едва не принял смерть от колчаковцев. После установления власти большевиков и возникновения обновленчества он сразу же стал во главе обновленцев в Пермской губернии. Дерзко захватывая при помощи гражданских властей храмы, ведя открыто аморальный образ жизни, он вызывал отвращение даже у сторонников обновленцев. Он не скрывал, что сотрудничает с ОГПУ. В Архангельске он захватил Троицкий собор и многие храмы, и перед вернувшимся из ссылки епископом Антонием встала первоочередная задача – освободить храмы от обновленцев. В это же время благодаря содействию прихожан, в частности матери и дочери Ольги и Екатерины Поваровых, а также своей дочери Марии Нуромской владыка стал оказывать широкую помощь находящемуся в ссылке в Архангельской области духовенству.

13 августа 1926 года Архангельское ОГПУ получило из Киевского окружного отдела ОГПУ письмо Ольги Поваровой, написанное ею архиепископу Уманскому Димитрию (Вербицкому), которое ОГПУ, перлюстрировавшее корреспонденцию, сочло контрреволюционным; после допроса архиепископа Димитрия письмо с протоколом допроса было направлено в Архангельск. 19 августа в квартире Поваровых был произведен обыск; Екатерина Поварова была арестована, а у ее матери, Ольги Павловны, имевшей преклонный возраст – семьдесят лет, – была взята подписка о невыезде из Архангельска.

Сотрудники ОГПУ, вызвав на допрос Ольгу Павловну, в особенности интересовались тем, почему она написала в письме, что «епископ Михаил Трубин свой человек в ОГПУ и там и кутит» и что «церковное имущество продается с аукциона, и это ведь не архиерей, а чекист, имеющий право повелевать в ОГПУ, и их связывает мошенничество». На это Ольга Павловна ответила, что слышала это от других, но от кого, не помнит; также слышала и то, что Михаил Трубин «везде и повсюду хвастает, что он имеет какое-то отношение к ОГПУ».

Обнаруженная при обыске у Поваровых переписка, в которой повествование об абсолютно частных событиях чередовалось с рассказами о церковной жизни, а в особенности упоминания о фактах оказания помощи архангельским духовенством и мирянами ссыльным, находившимся в Архангельской области, оказались достаточными для заведения уголовных дел.

30 сентября 1926 года начальник 1-го отделения секретно-оперативной части Архангельского губернского отдела ОГПУ Белышев, через двадцать лет ставший первым заместителем председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Карпова, распорядился провести обыски у двадцати человек и, в частности, у епископа Антония, и некоторых из них арестовать, написав: «в целях подтверждения их антисоветской деятельности, на предмет изъятия имеющейся у них переписки контрреволюционного характера, у всех произвести обыски и в зависимости от таковых аресты...»; причем некоторых из них, «на каковых имеется вполне достаточный материал, изобличающий их в антисоветской деятельности, независимо от результатов обыска арестовать и доставить в камеру...»

Для обоснования ареста епископа Антония материалов не обнаружилось, не было у него найдено во время обыска и переписки – имея уже опыт ареста и ссылки, он всю получаемую корреспонденцию после ответов сжигал.

На допрос была вызвана Екатерина Поварова, которая настояла на том, чтобы ей было разрешено собственноручно писать показания. «Я дочь учителя уездного училища, – писала она. – Отец мой умер рано, двадцати семи лет, от разрыва сердца, оставив мою мать с двумя маленькими детьми (двух и четырех лет) на руках, без всяких средств к жизни и нервно потрясенную его смертью. Поднимала нас она своим трудом (портниха), но так как она была очень хворая, то и зарабатывать много не могла, и мы страшно нуждались. Несколько раз ее в страшнейшей нервозности увозили в больницу, безнадежно больную, а нас люди в ее отсутствие однажды даже поместили в приют, где мы обе с сестрой заболели, и мама по возвращении из больницы взяла нас обратно.

Жизнь вообще была ужасно тяжелая, и временами, пока мы учил

Подробнее...